О`Санчес - Зиэль
– Согласна, дядя Зиэль! Но у вас борода так смешно подпрыгивает, когда вы что-то говорите!
Борода… Ишь ты! Борода моя в разные мгновения по-всякому себя ведет наедине с девицами и прыжки у нее бывают очень разные, даже когда я молчу, а только усиленно дышу… Дамы поопытнее Леры могли бы об этом многое и с увлечением понарассказывать… Впрочем, ладно, не будем поддаваться на чужие, пока еще невинные, хихиканья и не будем отвлекаться.
– Тогда слушай. Погоди… Как в ваших краях называется вот это вот растение?
– Это? Жимолость.
– Жимолость? Странно, по запаху действительно похоже, но внешне я привык знать жимолость иною, видом и цветом, и ростом… Хорошо, теперь внимай и запоминай…
Девица, воодушевленная и обрадованная нашим разговором, помчалась домой, но не прежде, чем я убедился, что она все мои советы крепко и ясно запомнила. Она убежала, а я дальше пошел.
По какому-то удивительному совпадению, главный страж местной границы, сударь Карои Лесай, тою же порой лично обходил и проверял дозоры, и надо же было такому чуду произойти, что в эту ночь совпали даже две счастливые случайности: после разговора с девушкой я двинулся как раз в том направлении, где находился этот страж, и мы встретились в предрассветном полумраке, на тропинке глухого леса. А встретившись – поболтали о том, о сем. Я даже дополнительную пайзу себе приколдовал и ему показал, чтобы окончательно выровнять наши дворянские отношения… Обычно я предпочитаю жить среди людей простецом, однако и благородным происхождением не гнушаюсь, если сие бывает мне удобно и приятно.
– … так что, сударь Зиэль, все-таки вы считаете, что никаких особых мер по повышению боеготовности…
– Да, сударь Карои, бдительность никогда не повредит, но ничего особого предпринимать не следует. Бессмысленно. Представьте, что произойдет землетрясение: даже утроенные дозоры не помогут против него. Быть может, всеобщее немедленное переселение куда-нибудь туда, на запад и помогло бы, но…
– Это невозможно, это исключено, людей с насиженных мест не стронуть, сударь Зиэль, никаким наводнением или землетрясением… Разве что вы добудете из шапки еще одну пайзу и Пресветлым Именем Императора…
Я рассмеялся, в ответ на подначку своего собеседника, и помотал бородой:
– Нет, такой пайзы у меня не сыщется, ни в шапке, ни за пазухой.
– Тогда и говорить не о чем. Коли вы ничего точного не знаете, и мы ничего предметного не разведали, то пусть будет как будет, а мы ко всему готовы, согласно пограничному артикулу и в случае нужды будем действовать, согласно ему же. А что вам эта девчонка? У вас там личная… гм… корысть? Нет, я безо всякого осуждения, просто любопытствую…
Без осуждения он! Да небось полдеревни молодух, вдовиц и замужних, считающих себя внутренне свободными от уз верности, с превеликой готовностью бегали бы в ночи к нему в келью, помани он пальчиком, тем более, что дворянин. А половина от этой половины наверняка уже там перебывала: мужик не стар, строен, силен, основателен, уверен в себе… Воин. А воины – все бабники, исключений почти не бывает.
– Ни малейшей корысти, сударь Карои! Пальцем не тронул! Просто… Дай, думаю, для разнообразия осушу слезы, а не вызову их своим шалопайством… Но вы не отказываетесь мне помочь?
– Помилуй меня боги, сударь Зиэль! Мы же с вами уговорились!
– Просто Зиэль.
– Гм… Отлично. Все-таки престранное имя для имперского дворянина. Просто Карои. Да, Зиэль, я тебе конечно же помогу, как и обещал. Но вот ты уедешь, а местные девки потом меня поедом сожрут, изведут вопросами…
– Авось, и не сожрут? Будто ты не закален против них предыдущей жизнью?
– Может быть. В любом случае, я не отказываюсь.
– Тогда вот тебе моя рука, заранее в благодарность, и – по домам. Так, что ли?
– Так. Э-э-э… Зиэль, послушай…
– Да?
– Не в службу, а в дружбу…
– Говори, говори, чего мнешься?
– Я не мнусь, просто не люблю соваться в чужие тайны… Короче говоря, насчет «уголька» у меня смятение в башке… Я не знаю, что за колдовство ты применил, но от тебя даже перегаром не несет…
Эх… Никогда нельзя забывать с кем имеешь дело: страж границы – опасный и хищный собеседник, он всею жизнью своей натаскан – засекать и подмечать. С перегаром я маху дал, спору нет, перегнул малость…
– Все очень просто, дружище Карои! Пил я честно, без магии, просто на меня вино очень слабо действует, а вот уже потом, когда все закончилось… Терпеть, понимаешь, не могу, когда борода моя смердит наполовину переваренной выпивкой… Глянь-ка! – Я вынул из рукава узкую трубочку, заткнутую с одного конца твердосмоляной пробкой и протянул ее стражу.
– Что это? Свиток? А… бамбуковая трубка. И что в ней?
– Это сосуд с заклятой водой, он еще на две трети полон. Дарю.
Страж очень быстро, но внимательно ощупал, осмотрел и даже обнюхал трубку. Смотри, нюхай, да хоть кусай: когда колдует Зиэль – смертному не дано обман почуять. Любая мелочь, вплоть до печатей на пробке, исполнена по самым достоверным образцам. И вода действительно заклята моим повелением.
– А что за заклятье сидит в той воде?
– Простое, убирающее запах. У нас в столице пьют не меньше вашего, но, понимаешь ли, при дворе свои порядки, отличные от человеческих, а дамы зело привередливы… Тоже, кстати, охотно пользуются. Действует – просто божественно! Любой запах, не только винный, изо рта убирает! Зуб разболелся – мгновенно поможет: гной вытянет, опухоль снимет. Бери, бери, вещь честная, без боковых последствий…
– Дорогущая, небось? – Страж нерешительно взвешивает в ладони побулькивающий сосуд. Ему совестно, что он вроде как вытряс из меня драгоценный подарок, и в то же время стражу очень нравится мысль стать обладателем его…
– Не дороже денег. Бери спокойно, Карои, а я в столице еще добуду, у нас с этим несложно.
– Спасибо, друг! Ох, спасибо!.. Как принимать?
– Крохотными глоточками. Один мельчайший глоток, только чтобы растереть его по языку и нёбу, и все. Этого количества тебе хватит не меньше, чем на две дюжины попоек. Ну, что, разбежались? Мы еще и выспаться успеем.
– До послеобеда. К концу проповеди у входа в трактир, случайно. Видишь, я помню.
Мы с Карои разошлись, каждый в свою сторону – и тут же рассвет нагрянул.
Выходной день. В трактире так скучно, что я даже и завтракать не стал, так… выпил взварчику, закусил кренделем – и на свежий воздух, поближе к горам. До послеобеденной проповеди времени полно, жреческий барабан я за пять долгих локтей услышу, проверено. Попробуем разобраться с жимолостью. Тут куст, что мы ночью с Леррой обсуждали, днем выглядел очень уж неказистым и я припустил вдоль местной речушки Поясок, вверх по течению, поближе к дубняку. Иной раз меня самого очень смешат собственные потуги – преодолевать трудности сугубо человеческими силами: вместо того, чтобы приколдовать желаемое не сходя с места – побежал, побежал куда-то, пыхтя и с топотом… Сапоги не промокают, но скользят по прибрежной грязи, ветви норовят хлестнуть по глазам, всякая голодная хищная мелочь засуетилась неподалеку, в надежде полакомиться шумным и неловким чужаком, обильно испускающим вкусные мясные запахи… Я вас!.. Можно было бы и в меру этих скромных сил двигаться мягко, бесшумно, никого не настораживая, но я не на зверей и не на демонов охочусь…
